Сегодня на завалинке обсуждал со своими итальянскими студентами ситуацию «Россия — Украина — Весь мир». Мнения разные, но если обобщить и подвести черту, то пришли к выводу, что такова «сила вещей». Та самая сила вещей, о которой писал Пушкин («И скоро силою вещей мы очутилися в Париже»).
Наверно, эта сила присутствует во всех романских языках. Во всяком случае, по-французски это: la force des choses , а по-итальянски forza di cose. В русском языке, с подачи Пушкина, эта самая сила вещей приобрела явный оттенок рока и фатализма.
